Я представилась, объяснила ему ситуацию, сказала, что мне нужно получить от него показания в письменном виде.

– Из записей мистера Шайна я поняла, что впервые вы встретились с Дэвидом Барни в тот день, когда его арестовали...

– Вы одна?

– Кто? Я? – Я оглянулась вокруг себя.

Он улыбался мне прямо в лицо улыбкой, которую, наверное, долго отрабатывал перед зеркалом.

– Вы слышали мой вопрос?

– А какое это имеет значение?

– Ну, ну, признавайтесь. Вы же видите, я парень хоть куда. – Он говорил противным слащавым голосом, который приберегают для женщин и собак.

– Я вижу, вы парень хоть нуда, но задаете вопросы, которые вас совершенно не касаются.

Мой ответ вызвал у него бурный восторг.

– Как же так? Вы боитесь отвечать? Так я вам понравился? Могу признаться, что это взаимно.

– Да, я вижу, вы очень настойчивы, Кэртис. И все-таки, скажите мне все, что считаете нужным, о Дэвиде Барни.

Он усмехнулся:

– Вся в делах. Великолепно. Вы, вероятно, считаете себя весьма серьезной особой?

– Вот именно. И надеюсь, что вы тоже отнесетесь к моему вопросу серьезно.

Он откашлялся, вздохнул, явно продолжая играть спектакль.

– Так вот, мы и вправду сидели вместе. Его арестовали во вторник, а к судье он пошел только в среду. Оказался неплохим парнем. Когда начался процесс, я уже оказался на свободе и решил посмотреть на своего знакомого.

– Вы говорили в тюрьме об убийстве?

– Нет, на эту тему нет. Он был очень подавлен. Леди выбило пулей глаз – это некрасиво. Не знаю, кто бы мог это сделать? – разглагольствовал Кэртис. – Но вполне возможно, это сделал именно он.

– Так о чем вы с ним говорили?

– Не помню. Так, обо всем понемногу. Он расспрашивал, как я оказался в тюрьме, к какому судье нас поведут, в общем – о всякой ерунде. Я рассказал ему о судьях, о том, что большинство из них строгие ребята. Есть один нормальный, а к остальным лучше не попадать.

– О чем еще?

– Ни о чем.

– И после этого вы пришли в суд, следили за ходом процесса?

– Нет, я был не на всех заседаниях. Разве кто-нибудь способен высидеть целый процесс? Это же скука смертная. Я всегда так радуюсь, что не попал в юридический институт.

– Да уж, – обронила я, просматривая свои записи. – Я читала заявление, которое вы сделали мистеру Кингману...

– Вы одна?

– Вы уже об этом спрашивали.

– Бьюсь об заклад, что угадал. Знаете, почему я догадался? – Он явно любовался собой. – Я психолог.

– Тогда вы наверное догадываетесь, о чем я спрошу вас сейчас?

– Нет, не знаю. – Он зарделся от удовольствия. – Я еще недостаточно хорошо вас изучил, но сделаю это с удовольствием.

– Было бы здорово, если бы вы сразу дали ответы на все мои вопросы.

– Я постараюсь. Нет, правда. Давайте. Я слушаю. – Он наклонил ухо к окошку и изобразил на лице серьезность.

– Повторите еще раз, что именно сказал Дэвид Барни, когда вышел оправданным из зала суда?

– Сказал... подождите-ка. Значит, он вышел, весь из себя такой... ну, в общем, гордый. "Ну как? – спрашивает он меня. – Понравилось? Вот что значит нормальный адвокат, которому нормально платят". А я ему: "Ну, тебе повезло, старик. Здорово. Я так и думал, что это не ты ее прикончил". Ну, тут он скорчил такую рожу! Потом нагнулся ко мне и шепчет на ухо: "Ха-ха, старик, в том-то и дело, что их удалось обхитрить".

Я не поверила ни одному слову из его рассказа. Никогда в жизни не видела Дэвида Барни, но вряд ли он стал бы так говорить. Я посмотрела в глаза Кэртиса.

– И какой вывод вы из этого сделали?

– Я сделал вывод, что он ее убил. Так у вас есть приятель?

– Да. Он полицейский.

– Чер-р-р-т возьми! Не верю. Как его зовут?

– Лейтенант Долан.

– Чем он занимается?

– Он из отдела по расследованиям убийств.

– Вы что, больше ни с кем никогда не встречались?

– Лейтенант очень ревнив. Он вам голову оторвет, если узнает, что вы ко мне пристаете. Так вы встречались еще когда-нибудь с Дэвидом Барни? Говорили с ним?

– Кроме тюрьмы и суда? Нет, вроде нет.

– Странно, что он сделал вам такое признание.

– Почему странно? Не согласен, давайте поспорим. – Он положил голову на стойку и приготовился к долгому разговору.

– Он же совсем не знал вас, Кэртис. С какой стати стал бы он доверять вам такие вещи? Да еще прямо в суде. Когда за спиной еще звучит колокольчик судьи.

Кэртис нахмурился и задумался.

– Если хотите, спросите его сами, а если вы спрашиваете меня, то я вам отвечаю – он доверял мне, потому что я – тертый калач, полжизни по тюрьмам. Не то что его приятели-снобы. Да-да, именно так. Процесс закончился. Ему уже ничто не угрожает. Даже если бы кто-нибудь услышал его слова, его не смогли бы привлечь к ответственности во второй раз. Такого закона нет.

– Где вы находились в момент разговора?

– За дверью. Это был зал № 6. Он вышел, я похлопал его по плечу, он пожал руку...

– А как насчет журналистов? Разве его не осаждали со всех сторон в эти минуты?

– О, да! Конечно! Они были повсюду. Выкрикивали его имя, совали ему в рот микрофон, спрашивали, как он себя чувствует.

– И посреди всей этой шумихи он остановился и сказал эти слова?

– Ну да. А что такого? Он наклонился и прошептал мне это на ухо. Так вы – частный детектив? На самом деле?

Меня передернуло от его приставаний, но я взяла себя в руки, начала печатать на переносной машинке протокол беседы.

– Да, именно этим я и занимаюсь.

– Значит, если я выберусь на волю и у меня возникнут проблемы, я найду ваш телефон в телефонном справочнике?

Я не особенно обращала внимание на то, что он несет, так как была занята составлением протокола беседы.

– Да, это возможно, – кивнула я и мысленно добавила: "Если ты умеешь читать".

– Сколько вы берете за услуги?

– Зависит от того, что вам нужно.

– Ну примерно.

– Триста долларов за час, – соврала я автоматически. Если бы я сказала "пятьдесят", он бы от меня не отстал.

– Ничего себе! Быть этого не может.

– Плюс оплата дополнительных расходов.

– Черт побери, вы, кажется, обманываете меня. Триста долларов за час? За каждый час работы?

– Да, именно так.

– Так у вас, наверное, куча денег. Ничего себе девочка! Ну вы даете! – не мог успокоиться он. – А если я попрошу у вас немного в долг? А? Долларов пятьдесят, не больше. Но лучше сто. Я верну, как только выберусь отсюда.

– Разве мужчины берут в долг у женщин?

– А у кого мне прикажете брать? У меня нет богатеньких дядюшек. Разве что воротилы из наркомафии. Да в нашей Санта Терезе и воротил-то нет. Так, мелкая рыбешка. – Он опять зашелся от смеха. – Так у вас и пистолет есть?

– Конечно есть.

Он приподнялся и заглянул сквозь стекло. Как будто у меня на поясе висела кобура.

– Ну покажите, где он у вас.

– Я его не ношу с собой.

– Где же он?

– У меня в офисе. Держу его на тот случай, если кто-то откажется платить по счету. Теперь прочтите это и проверьте, правильно ли передан смысл вашего разговора с мистером Барни. – Я протянула листок в окошко вместе с ручкой.

– Да, верно. Слушайте, вы здорово печатаете. – Он едва взглянул на бумагу.

– В школе я была отличницей. Могу попросить вас подписать протокол?

– Для чего это?

– Таким образом мы зафиксируем ваше свидетельство. Если в суде у вас случится провал в памяти, это поможет вам восстановить забытое.

Он нацарапал свою подпись и вернул мне листок.

– Спросите меня что-нибудь еще, – попросил он. – Я вам все что хотите расскажу.

– Спасибо. Этого пока достаточно. Если у меня будут вопросы, я снова обращусь к вам.

Покинув полицейское управление, я села в машину и стала наблюдать за снующими вокруг черно-белыми автомобилями. Что же получается? Кэртис Макинтайр вколачивает гвозди в гроб Дэвида Барни, но его признания звучат совершенно недостоверно. Дэвид Барни молчит и ни в чем не признается после оправдательного приговора в суде. Со слов Лонни известно, что вытащить самую невинную информацию из этого человека невероятно трудно. Почему же тогда он выбалтывает самое сокровенное этому ничтожеству по имени Кэртис? Да, голова идет кругом от таких несуразностей.